Россия над пропастью авторитаризма: десятилетие демократического протеста

Говоря о восприятии сегодняшней России в глазах абстрактного наблюдателя нельзя не отметить, что одним из штампов, наверняка, окажется представление о ней, как о глубоко авторитарной стране с укорененной традицией самодержавия и диктаторской власти (при этом рассуждающие таким образом часто склонны прибегать к пространным обобщениям историософского характера о российской истории как о хтоническом и мрачном процессе, когда «одна эпоха бесправия сменяла другую»), а о ее народе как о поголовно и повсеместно безвольном, неспособным к минимальному осознанию собственных прав и неспособному к их отстаиванию (транслируя миф о «рабском менталитете русского народа»¹). Несмотря на то, что в наши задачи не входит поиск истоков демофобии, парадоксально сближающей интеллигенцию (причем, как прозападно настроенную, так и лояльную власти), вчерашних помощников президента России, а также некоторых представителей западного экспертного сообщества, не лишним будет отметить, что уже сам по себе факт состоявшегося массового антиавторитарного протеста населения крупных российских городов опровергает крайне тенденциозную гипотезу о российских гражданах как «природных и исторических рабах», которые «просто не хотят и не понимают необходимости своего участия в демократических изменениях и назревших реформах», по утверждению режиссера Кончаловского.

Перейдем теперь непосредственно к вынесенной в заглавие теме — «десятилетию протеста»: описанию того, как мирный гражданский протест на протяжении десяти лет пытался удержать страну от бездны диктатуры, в которую она, тем не менее, провалилась, с грохотом войны, сопровождающей это печальное падение. С целью удобства описания и восприятия мы разделим десятилетний протест на две ключевые хронологические фазы, «протестные волны» — это протест 2011-2012 гг. и 2017-2021 гг. «Болотный протест» 2011-2012 гг. разгорелся из искры движения наблюдателей за выборами в Государственную Думу 2011 г.², ставших свидетелями, судя по всему, первых фальсификаций избирательного процесса такого масштаба на федеральном уровне³. Впрочем, наибольшее раздражение вызвали даже не фальсификации в пределах всей страны, тем более в т.н. «электоральных султанатах»⁴, а фальсификации в самых крупных городах — Москве и Санкт-Петербурге, реальные избиратели которых, очевидно, не отличались столь массовыми провластными и лоялистскими настроениями, в отличие от официальных цифр, поступавших в то время с избирательных участков обеих столиц.

Реакцией на нарушение права избирателей на честный подсчет голосов стала серия митингов, как в столице, так и в большинстве крупных региональных центрах⁵, первым из которых стал митинг 5 декабря на Чистых прудах, собравший около 10 тыс. участников. А наиболее же значительными по своим масштабам явились митинги на Болотной площади (давший позднее название всему протесту 2011-2012 гг., наряду с митингом 4 февраля) и проспекте Академика Сахарова, собравшие, по разным данным, от полусотни тысяч до ста пятидесяти тысяч участников. 4 февраля вновь повторился митинг на Болотной площади, собравший приблизительно столько же участников, как и сахаровский митинг. Следует отметить, что власть на активность оппозиции ответила не только традиционными для нее полицейскими мерами, но и проведением альтернативного митинга в свою собственную поддержку, прошедшим под лозунгом «Нам есть, что терять», подобной тактикой режим будет активно пользоваться и в будущем. 6 мая состоялся «Марш миллионов», собравший несколько десятков тысяч участников. Акция была изначально согласована с властями, тем не менее, ее завершением явился невиданный доселе масштаб задержаний и последующих репрессий, как отмечают очевидцы, ставших возможными в силу провокации. В итоге 35 человек стали фигурантами, а затем и политзаключенными, по одноименному с протестом «болотному делу»⁶, которое подвело мрачную черту под усилиями оппозиции и всего гражданского общества добиться честного пересчета голосов избирателей на выборах в Государственную Думу, а также недопущения третьего срока путинского президентства — «рокировки» в правящем тандеме Медведева с Путиным⁷.

Немаловажными особенностями этого нового для России протеста стали: «протест без лидеров» — прежние лидеры оппозиции не пользовались безусловным авторитетом для основных участников протеста, а новые еще не успели появиться; принятие на вооружение оппозицией тактики протестного голосования, довольно редко использующегося до этого времени, вошедшей позднее в арсенал политической науки под термином «дегажизм»⁸ —примером тут может служить движение «наХ-наХ: голосуй против всех» Бориса Немцова, призывавшего сторонников перечеркнуть избирательный бюллетень; социальный состав протеста — жители российских мегаполисов, активно вовлеченные в новые экономические отношения, сферу услуг и идей, свободной занятости и фриланса, т.н. «креативный класс»⁹. Перечисленные черты принципиально отличают протест 2011-2012 гг. от всех предыдущих форм протестной активности, имевших до этого место в России. Последней крупной акцией протеста в череде протестной активности 2011-2012 гг. стал «Марш миллионов» 12 июня, тогда, по согласованному с московской мэрией маршруту, от памятника А.С. Пушкину по бульварам до проспекта Сахарова, где состоялся сам митинг, прошли в общей сложности от полусотни до ста тысяч человек, наиболее адекватной оценкой представляется цифра в 70 тыс. участников. Несмотря на то, что акции протеста продолжались вплоть до сентября 2012 года, они уже не в состоянии были собрать сопоставимое с предыдущими количество, ограничиваясь несколькими тысяч человек. В 2013 году можно особенно отметить митинг в поддержку Алексея Навального в ходе мэрской кампании в Москве. В 2014 году повестка протеста стала уже смещаться в сторону требований прекращения «гибридной войны» на отдельных территориях юго-востока Украины, осуждения аннексии Крыма и недопущения перерастанию российско-украинского конфликта в полномасштабную войну, которую, как мы знаем сейчас, к несчастью, все-таки не удалось избежать. Эти митинги и прочие акции протеста, вошедшие в историю российского сопротивления под названием «Марши мира» собирали около двадцати тысяч участников¹⁰.

Именно протесты 2011-2012 гг. стали катализатором новых протестный настроений, становления новых лидеров оппозиции (наиболее ярким из которых, безусловно, оказался Алексей Навальный). И несмотря на то, что те цели, которые ставил перед собой протест 2011-2012 гг. не были достигнуты (за исключением короткого периода либерализации законодательства в отношении регистрации политических партий, возвращения прямых губернаторских выборов, при практически полном сохранении недопуска к участию в них кандидатов от «несистемной» оппозиции, за счет муниципального подписного «фильтра», а также ряда других формальных изменений, носящих скорее «косметический» характер, нежели существенным образом изменяющих природу политического режима в стране), его влияние на последующую эволюцию форм и методов политического протеста в России крайне сложно переоценить. Спустя несколько лет, убийство ключевой фигуры протеста — Бориса Немцова, прямо напротив Кремля — древнего символа российской власти, станет той символической чертой, которая окончательно и бесповоротно разделит Россию образца 2011-2012 гг., еще мирную страну, только приступившую к движению в сторону жесткого авторитаризма, и Россию образца 2015-2021 гг., с окончательно оформленной диктатурой, погрязшую в «гибридной войне» с Украиной, которая закономерно переросла к открытому вооруженному противостоянию с соседней страной, в полной мере оправдав известное немцовское предостережение: «Путин — это война»¹¹. Протестной активности 2017-2021 гг. будет посвящена вторая часть этой статьи.

==============================

Российский протест 2017-2021 гг. невозможно представить без движения политика Алексея Навального, ставшего к тому времени фигурой федерального значения. На фоне и поводе президентской кампании оппозиционер и его команда сумели развернуть структуру по расследованию коррупции на местах, взрастив новую генерацию молодых политиков в регионах страны. Антикоррупционная расследовательская деятельность «Фонда борьбы с коррупцией» (ФБК)¹², основанного Навальным и его соратниками, определила направление работы сети предвыборных штабов и темы грядущих акций протеста. Первой из них стала акция «Он вам не Димон» 26 марта, поводом к которой стал выход фильма-расследования о коррупции премьер-министра российского правительства Дмитрия Медведева. Акции протеста против коррупции в форме митингов, шествий и одиночных пикетов состоялись почти в ста городах России. По данным ФБК число протестующих в Москве насчитывало 30 тыс. человек, и не менее 150 тыс. в целом по стране. Только в одной российской столице число задержанных превысило одну тысячу человек. Следующей крупной акцией протеста, организованной командой Навального, стало шествие по Тверской улице Москвы, в день официального праздника — Дня России, 12 июня. Призыв к своим сторонникам выйти на несогласованное шествие, при наличии согласованной с властями площадки на проспекте Академика Сахарова, вызвал не только поддержку, но и критику в адрес оппозиционного политика со стороны ряда публичных персон и лидеров мнений (в частности, с критическим спичем по данному поводу выступил директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев). В итоге протест оказался разделен, акции прошли как на Тверской улице, так и на проспекте Сахарова. Участники шествия на Тверской столкнулись с праздничной ярмаркой и реконструкторским шоу, словно новая Россия взглянула в глаза России архаичной. В общей сложности обе акции протеста собрали до ста тысячи человек. Сам Алексей Навальный был задержан еще до их начала, и приговорен к тридцати суткам административного ареста. Следующий год в календаре протеста ознаменовался митингом, поводом к нему послужило новое масштабное антикоррупционное расследование ФБК, на этот раз его объектом стал сам президент Владимир Путин. 5 мая 2018 года прошел митинг «Он нам не царь», помимо Москвы, одноименные акции протеста прошли в 27 российских городах. По количеству участников эти митинги были примерно сопоставимы с прошлыми «навальновскими» митингами и акциями.

Триггером к очередному всплеску протеста явился, вначале недопуск независимых кандидатов, а потом и фальсификации на выборах в Московскую городскую Думу, подобно тому, как причиной «болотного протеста» послужили многочисленные зафиксированные нарушения выборов в Государственную Думу. 27 июля 2019 г. сторонники оппозиционных кандидатов в Мосгордуму, недопущенных до выборов, анонсированная в качестве встречи кандидатов с избирателями, не требующей согласования с властями. Тем не менее, полиция превентивно задержала всех тех, кого она сочла «организаторами несанкционированной акции», следующих политиков: Ивана Жданова, Любовь Соболь, Дмитрия Гудкова, Илью Яшина и Юлию Галямину. А 10 августа состоялся еще один, на этот раз согласованный с властями, митинг с требованием допуска до участия в московской кампании независимых кандидатов под лозунгом «Допускай!», организованный журналистами Ильей Азаром (и муниципальным депутатом) и Петром Верзиловым. Собравшиеся на проспекте Сахарова также потребовали полного прекращения уголовных и административных дел в отношении всех задержанных на несанкционированных акциях 27 июля и 3 августа. Митинг собрал до ста тысяч участников. После его окончания несколько тысяч направились с шествием к зданию Администрации президента, в процессе данного следования правоохранительные органы провели довольно жесткие задержания, 256 человек попали во внимание полиции, были арестованы и осуждены к административным срокам и штрафам.

Очередным основанием для всплеска общероссийского протеста¹³ оказалась реакция гражданского общества на отравление и возвращение в страну оппозиционного политика Алексея Навального, сразу же по прибытию в Россию подвергнутого задержанию и аресту, 18 января 2021 года. 23 января прошли не согласованные с властями акции протеста в его поддержку в более чем 60 городах. Количество задержанных, по данным независимого правозащитного проекта «ОВД-Инфо», составило более четырех тысяч¹⁴. В прямом эфире ФБК общая численность протестующих была оценена в 250-300 тыс. человек, ту же оценку руководитель сети штабов Алексея Навального Леонид Волков повторил позже. В Москве собрались не менее 40 тысяч протестующих, в то время как Министерство внутренних дел, предсказуемо, назвало цифру на десять раз меньше, лишь около четырех тысяч. В целом по стране вышло на сто тысяч больше — 140 тысяч человек¹⁵. Протест в поддержку Алексея Навального продолжился неделю спустя, 31 января, когда навальновские штабы в Москве и регионах призвали своих сторонников выйти на главные площади городов, для многих граждан России, разделяющих протестные настроения, публичное выражение гражданской позиции, помимо полицейского сопротивления, столкнулось с аномальными морозами: в частности, в Красноярске вышедших на улицу встретил сорокаградусный мороз, в Якутске несколько десятков протестующих и вовсе ощутили на себе холод под минус пятьдесят, проявив недюжинную стойкость. Следует констатировать, что люди не испугались массово выйти, хотя погодные явления, конечно, существенно скорректировали их численность в меньшую сторону. По всей России вышло 74 тысяч человек¹⁶. Последняя серия затухающих «навальновских» митингов состоялась через несколько месяцев, 21 апреля, тогда на улицы российских городов вышли 67 тысячи протестующих.

Тенденции, которые мы наблюдаем как в отношении «болотного протеста», так и в отношении условно «навальновского протеста» (поскольку ролью одного лидера протеста, безусловно, не стоит переоценивать) говорят о том, что граждане нашей страны отнюдь не столь политически пассивны и апатичны, какими их порой пытаются представить досужие комментаторы, оценивающие положение вещей в России со стороны. Следует оговориться, что процесс роста протестной активности в прошедшем десятилетии отмечал устойчивую позитивную динамику во всем мире; ведущие международные аналитики, занимающиеся данным вопросом, оценивают его в цифру 11 % в год в периоде с 2009 по 2019 годы¹⁷. Но даже несмотря на это, на фоне всего остального мира рост протестной активности, который имел место в это же десятилетие в России, особенно в 2011-2012 и 2021 гг., выглядит более чем впечатляющим. Проанализировав данные почти 7 тыс. различных акций протестов во всех странах мира с 2011 по 2020 годы, эксперты делают вывод, что всего лишь чуть более 10% из них отличались численностью в 10 тыс. и более участников, только 3,5 % собирали более 50 тыс. и лишь 2,5 % — более 100 тыс. человек¹⁸. Тем самым, уже даже на примере открытых данных о численности и масштабе российского протеста 2011-2021 гг., очевидно, в нашем случае речь идет о по-настоящему крупном протесте. О таком протесте, который, на примере современной истории соседних стран, с крайне большой вероятностью имел бы все шансы послужить триггером для очень серьезных политических изменений в условиях менее авторитарного режима или режима т.н. «конкурентной олигархии» — «транзитного гибридного режима» (по классификации Freedom House). Таких режимов, как режимы в Грузии при Шеварднадзе, Украине при Януковиче, Армении при Саргсяне, где протесты привели, если не к демонтажу, то, по крайней мере, существенному переформатированию режима, или же положения в самой России образца «нулевых» годов: исследования о состоянии гражданских и политических прав и свобод, а также наглядные карты индекса свобод Freedom House демонстрируют, что для подобных режимов их уровень находится в примерном диапазоне 30-45 пунктов индекса свободы¹⁹. Однако, если дела обстоят таким образом, что у вас в стране сложился т.н. «консолидированный авторитарный режим» (по шкале Freedom House в диапазоне 0-15 пунктов²⁰), то даже массовый мирный протест, вряд ли способен быстро и безболезненно привести к желаемым переменам. В режимах такого типа степень допустимости и терпимости к насилию со стороны государства и общества намного выше, нежели в демократиях или «гибридах». С другой стороны, элитные группы несравнимо более дисциплинированы и сплочены вокруг носителя высшей политической власти в стране, чем в режимах «конкурентной олигархии», не говоря уже о демократиях. В такой ситуации надеяться на скорую демократизацию политической атмосферы в стране, не приходится, а прогнозируемым исходом протестной активности явится дальнейший рост роли репрессивной составляющей режима²¹.

Так чем же на самом деле были протесты в современной российской истории? При более пристальном взгляде, вполне может оказаться, что это не восстание народа против власти, а восстание демодернизированной власти против модернизированного народа²², символом которого выступает вопиющее поведение сотрудников полиции и иных силовых ведомств, прибегающих к неоправданному насилию против гражданского населения — во время, а также перед и после акций протеста. Каждому, кому довелось непосредственно принимать участие в оппозиционных митингах в России, пришлось, вместе с тем, быть свидетелем полицейского произвола, будто бы речь идет о насильственном восстании со стороны силовиков против общества, а не о мирном протесте общества против власти. Тем не менее, протест не прошел даром — ни для его участников, ни для общества в целом. Подробнейшим образом задокументированное ходом журналистской работой независимых СМИ²³, сопровожденное фотографиями Евгения Фельдмана²⁴ и других фотоочевидцев и корреспондентов протеста, у нас есть свидетельство — мы были, мы сопротивлялись, мы протестовали против сгущающегося мрака диктатуры и войны. Как бы то ни было, мы сделали все, что могли сделать, и это не просто фигура речи. К 2022 году протестное движение в России подошло окончательно разгромленным. Так только в январе-феврале на акциях протеста были задержаны более 13 тыс. человек, а 9 тыс. из них были приговорены к штрафам и административным арестам, а десятки людей вовсе получили годы заключения по сфабрикованным уголовным делам²⁵. Оставаться в России для очень многих политиков и политических активистов оказалось просто опасно для их здоровья и жизни, следствием чего стал эмиграционный отток из страны на фоне развязанной Россией агрессивной войны с Украиной, проводимой Минобороны «частичной мобилизации», и политики ограничения выдачи россиянам виз странами Евросоюза, еще более усиливающие демодернизационные и изоляционистские процессы в России — консервацию и «заморозку» режима.

Политики, политические и гражданские активисты, как и вообще неравнодушные люди, наделенные чувством гражданского самосознания, остающиеся внутри страны и продолжающие на словах и на деле сопротивление режиму Путина на фоне развязанной им агрессивной войны, это мужественные и героические люди, ставящие на кон политического выживания гражданского общества в России собственное физическое выживание, как и во всякой диктатуре, рискуя своей жизнью и здоровьем. Однако, не менее важно понимать, что многие из тех, кто, в силу различных обстоятельств и причин, принял для себя решение покинуть пределы страны, несут с собой очень важный опыт солидарности и протеста — «десятилетия протеста», на время которого пришло их политическое становление: опыт участия в протесте прямого действия и протестных избирательных кампаниях, организации политических движений и акций, сопротивления и столкновения с жестокой репрессивной машиной путинского государства, проделавшего за то же самое время «обратный» путь от «диктатуры обмана»²⁶ до откровенной и ничем не прикрытой «диктатуры страха»²⁷. «Десятилетие протеста» 2011-2021 гг. — важный хронологический отрезок формирования иконституирования политического протеста нового типа в России и за ее пределами (если вспомнить динамику роста мирового протеста). Принадлежность к которому — источник политической легитимации, дающий право говорить от имени российского гражданского общества и политической оппозиции. И в этой связи действительно важными видятся нам проекты движения в направлении создания работоспособных структур представительства эмигрантского сообщества, политической институализации эмиграции. Именно это и будет в центре внимания нашей следующей статьи.

______________________________

Примером подобных обобщений выступает, в частности, статья Андрея Кончаловского «Россия не готова к демократическому переустройству общества», по стечению явно неслучайных обстоятельств опубликованная в начале 2012 г., то есть как раз на пике антиавторитарных протестных выступлений, выступающих в центре внимания данной статьи. Ссылка на статью: https://rg.ru/2012/02/07/konchalovski.html. // С другой стороны, не менее важным примером может служить статья Владислава Суркова «Долгое государство Путина», с мифом о так называемом «глубинном народе», написанная практически ровно семь лет спустя. Ссылка на статью: https://www.ng.ru/ideas/2019-02-11/5_7503_surkov.html.
В котором особое место принадлежало организации мониторинга за выборами «Голоса», на тот момент «Ассоциации некоммерческих организаций в защиту прав избирателей», позднее — «Движения в защиту прав избирателей», сайт движения независимых наблюдателей «Голос»: https://golosinfo.org.
Именно тогда получил распространение знаменитый метод анализа результатов выборов Сергея Шпилькина, использующего математический инструментарий — «нормальное распределение» или «кривая Гаусса». В то время статья о «возможных фальсификациях» на выборах еще могла выйти на таком ресурсе, как «Газета.ру», правда, сам Сергей Шпилькин, в силу неведомой причины, оказался назван изданием «коллегой главы ЦИК»: https://www.gazeta.ru/science/2011/12/10_a_3922390.shtml?updated.
Термин, предложенный политико-географом Дмитрием Орешкиным, для описания регионов, отличающихся проявлениями аномального электорального поведения (фиктивного «электорального поведения»), что в свою очередь приводит к декларируемым сверхвысоким результатам «партии власти» на фоне крайне завышенных официальных данных о явке избирателей. К регионам-«электоральным султанатам» консенсусно относятся: республики Северного Кавказа (прежде всего, Чечня), Астраханская область, Башкирия, Калмыкия, Кузбасс, Мордовия, Татарстан, Тыва. После выборов 2021 г. в Москве, впервые прошедших с использованием системы «дистанционного электронного голосования» (ДЭГ), данные которого подозрительным образом отличались от волеизъявления избирателей на участках, «опрокинув» результаты оппозиционных кандидатов в пользу кандидатов власти, к «электоральным султанатам нового типа» причисляют уже и саму российскую столицу.
В родном для автора Красноярске прошло два митинга — «несогласованный» 10 декабря и «согласованный» 24 декабря, каждый из которых собрал, по разным подсчетам, от 1,5 до 3 тыс. участников.
Фигуранты «болотного дела», бесспорно заслуживающие, чтобы быть названными поименно, это 35 имен и фамилий: Владимир Акименков, Дмитрий Алтайчинов, Олег Архипенков, Андрей Барабанов, Мария Баронова, Федор Бахов, Ярослав Белоусов, Дмитрий Бученков, Алексей Гаскаров, Илья Гущин, Александр Долматов, Александра Духанина, Степан Зимин, Дмитрий Ишевский, Николай Кавказский, Александр Каменский, Леонид Ковязин, Михаил Косенко, Елена Кохтарева, Сергей Кривов, Анатолий Леонин, Максим Лузянин, Денис Луцкевич, Александр Марголин, Олег Мельников, Александра Наумова (Духанина), Иван Непомнящих, Максим Панфилов, Наталья Пелевина, Алексей Полихович, Дмитрий Рукавишников, Анастасия Рыбаченко, Артем Савелов, Рихард Соболев, Полина Стронгина.
24 сентября 2011 г. состоялся XII съезд партии «Единая Россия», во время которого тогдашний президент страны Дмитрий Медведев объявил с трибуны съезда, что на президентские выборы в 2012 г. пойдет не он, а Владимир Путин.
Термином «дегажизм» принято обозначать протестное голосование, движение или социальное настроение, направленное исключительно на отстранение от власти того или иного политика или правящего класса как такового, без четкого видения альтернативы (либо в силу недопущения оппозиционных кандидатов к участию в политическом процессе, либо по причине объективного отсутствия в политическом классе альтернативы). Получил свое название из опыта политического анализа «арабской весны»: от франц. «dégage» («убирайся», «проваливай»), методом добавления окончания «-isme» («изм»), обозначающим идеологическое направление. Призыв «убирайся (отсюда)» использовала женщина-полицейский тунисского г. Сиди-Бузид в отношении нелегального торговца фруктами Мохаммеда Буазизи, впоследствии совершившего самосожжение, ставшего событием-триггером для революции в Тунисе, приведшей к отставке правительства страны 14 января 2011 г., целый ряд политических экспертов полагают, что революция в Тунисе явилась первым в истории примером революции современного типа — «революции достоинства».
Термин «креативный класс» впервые был предложен американским социологом Ричардом Флоридой в его одноименной книге для описания социальной группы жителей мегаполисов, деятельность которых целиком связана с постиндустриальным сектором экономики: сферой услуг, информационных технологий, созданием цифровых продуктов и производством высокотехнологичных товаров.
С более подробными цифрами можно ознакомиться в статье политологов Кирилла Рогова и Абы Шукюрова, специально посвященной оценке численности участников акций протеста минувшего десятилетия в России, опубликованной на сайте проекта «Либеральная миссия»: https://liberal.ru/lm-ekspertiza/protesty-2021-goda-i-protestnoe-desyatiletie-2011-2021-gg-dinamika-i-oczenki-chislennosti.
Отмечая наиболее значительные акции, состоявшиеся в промежутке между «протестными волнами» 2011-2012 гг. и 2017-2021 гг., следует назвать акцию 1 марта 2015 г. в память о Борисе Немцове, организованную движением «Солидарность». Изначально оппозиция планировала провести 1 марта протестный марш «Весна» на юго-востоке столицы, однако после убийства политика Бориса Немцова в ночь с 27 на 28 февраля планы организаторов резко поменялись. Организаторы акции решили отменить шествие в районе Марьино и вместо него провели траурный марш в самом центре столицы. Участники двигались от Китайгородского проезда по Москворецкой набережной и Большому Москворецкому мосту к Малому Москворецкому мосту. По оценкам организаторов, в шествии принимали участие около 50 000 человек, по данным полиции г. Москвы — 21 000.
«Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) — российский некоммерческий фонд, созданный Алексеем Навальным в 2011 году, ставящий своей целью расследовательскую деятельность по освещению и обнародования фактов коррупции в высших эшелонах власти и прочих бенефициаров путинского режима. Сайт ФБК: https://fbk.info. 22 марта 2022 года Алексей Навальный объявил о создании международного фонда Anti-сorruption Foundation.
Мы намеренно оставляем за скобками региональные протестные кейсы, наиболее значительным из которых стали митинги в поддержку арестованного губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, один из которых (митинг в Хабаровске, 18.07.2020) собрал до 47,5 тысяч человек, что, конечно, довольно серьезная цифра для регионального центра, который, к тому же, даже не входит в число российских городов-миллионников.
4002 человека, если точно.
Рогов К., Шукюров А. «Протесты 2021 года. Динамика и оценки численности».
Там же, а также см. Википедия: Протесты в поддержку Алексея Навального (2021). // На акции 31 января вышли от 51,3 тыс. до 120 тыс. человек. — МБХ-медиа. — 2021: https://mbk-news.appspot.com/news/naakcii. // Рождественский И., Ульянова Ж., Малаховская Е., Овсюков В. Численность митингов 21 апреля в поддержку Алексея Навального в 15 крупнейших городах составила до 118 000 человек — Открытые медиа. — 2021: https://openmedia.io/news/n3/chislennost-mitingov-21-aprelya-v-podderzhku-navalnogo-v-15-krupnejshix-gorodax-sostavila-do-118-tysyach-chelovek.
Brannen S., Haig C., Schmidt K. The age of mass protests: understanding an escalating global trend / S. Brannen. — CSIS, European Union, 2020.
Clark D., Regan P. Mass Mobilization Protest Data (2021) / Harvard Dataverse (database).
См. рейтинги и карты политической и гражданской свободы и демократии от организации Freedom House: https://freedomhouse.org/countries/nations-transit/scores, https://freedomhouse.org/countries/freedom-world/scores, https://freedomhouse.org/explore-the-map?type=fiw&year=2022. А также описание методологии сравнительного исследования: https://freedomhouse.org/reports/freedom-world/freedom-world-research-methodology.
Там же.
Что хорошо продемонстрировал итог протеста против диктатуры Лукашенко в Беларуси после объявления официальных итогов президентских выборов. Википедия: Протесты в Белоруссии (2020-2021).
Трейсман Д. Обратная эволюция манипулятивной диктатуры. Статья на сайте проекта политолога К. Рогова «RE: Russia. Expertise, Analysis & Policy Network LMA Foundation»: https://re-russia.net/analytics/026.
Как основанное в 2014 году интернет-СМИ «Медиазона», деятельность которого практически полностью посвящено теме политического преследования в России, сайт «Медиазоны»: https://zona.media.
Автор журналистского фотопроекта, посвященного президентской кампании Алексея Навального и акциям протеста против недопуска оппозиционного политика к выборам. Сайт проекта: https://navalny.feldman.photo.
Данные по статистике числа задержанных на акциях протеста в 2021 году (как и в предыдущие годы) — от независимого правозащитного медиапроекта «ОВД-Инфо»: https://ovdinfo.org.
«Диктатура обмана» (spin dictatorship) — авторитарный режим, который опирается преимущественно (но не только) на информационные манипуляции, монопольный контроль режима над СМИ, маргинализации и замалчивании политических оппонентов, чем на арсенал классических тираний: репрессии и террор.
«Диктатура страха» — традиционная диктатура, пользующаяся инструментарием политических репрессий и запугивания несогласных с политическим курсом, избранным властью страны, часто «диктатуру страха», кроме внутренней репрессивности, отличает агрессивный внешнеполитический курс. Политический эксперт Дэниел Трейсман рассматривает полномасштабное российское вторжение в Украину 24 февраля 2022 года в качестве своего рода «точки перехода» в «обратной эволюции» режима в России: от «диктатуры обмана» к «диктатуре страха».