Война в Украине так или иначе затронула каждого человека. В моей предыдущей колонке эти изменения обсуждались в плане «военной эмиграции», ее количественных и качественных особенностей, ее оценки со стороны экспертов и общественного мнения, а также вопросов сохранения связи между уехавшими и оставшимися. Однако общим следствием развязывания войны против мирных соседей является кризис национальной идентичности, сама возможность ее сохранения. 

Один из центральных споров о том, как оставаться русским, – а тем более «хорошим русским», о том, что это вообще значит, разгорелся после того как в ходе II антивоенной конференции Форума Свободной России был анонсирован проект интернет-верификации россиян с целью защиты их прав в странах эмиграции. Была выдвинута идея формального подтверждения того, что ты заслуживаешь нормального человеческого и бюрократического обхождения, если ты официально выступишь против путинского режима и войны в Украине. Предполагается, что на фоне сложностей восприятия всего русского в условиях небывалой со времен Второй мировой войны агрессии против гуманистических европейских ценностей такая мера должна служить как облегчению интеграции эмигрантов в демократические общества, так и их потенциальной мобилизации в рамках антипутинского фронта русского зарубежья. 

Однако «паспорта хороших русских» незамедлительно вызвали бурные обсуждения не столько прагматического смысла проекта, сколько самого термина. Для того, чтобы разобраться в сути спора, я провела ряд интервью, проанализировала некоторые дискуссии в социальных сетях, реакцию медиа и привлекла мнения некоторых лидеров общественного мнения. 

Как по-разному определяют «хороших русских»

Итак, кого и почему могут называть «хорошими русскими», какова предыстория подобного словоупотребления и уместно ли оно в условиях нынешней войны?

24 февраля 2022 Россия окончательно закрепила за собой статус страны-агрессора. Бытует мнение, что принадлежность к нации автоматически означает поддержку ее действий. В ответ на это по следам интервью директора Эрмитажа Михаила Пиотровского развернулась критика джингоизма¹, позволяющего всех русских записать в сторонников войны или даже ее пособников. К сожалению, такое не только продвигается Кремлем с помощью обманчивых данных массовых опросов, но и усугубляется эпизодическими примерами поддержки его действий со стороны части российской диаспоры. Согласно мнению экспертов, таких людей меньшинство, но меньшинство громкое, и его голос усиливается средствами путинской пропаганды. Тем же русским, которые не согласны с политикой Кремля и которых на деле большинство, требуется огромное мужество, чтобы публично отделить себя от официальной линии государства. 

Хотя участники дискуссии как правило согласны, что не существует идеального определения термина «хороший русский», обнаруживаются различные критерии его применения. Процесс их поиска и «усреднения» заключался в сборе информации, исходящей от разных групп людей в открытом медиапространстве. В итоге представленная примерная классификация демонстрирует различия критериев со стороны украинцев, различных групп русских и «третьих лиц», жителей других стран. Список составлялся путём синтеза наиболее сходных высказываний.

Рисунок 1: Различные определения «хорошего русского»

Как видим, разные группы выносят свои суждения, исходя из разных контекстов, поэтому довольно скоро неоднозначность термина становится серьезным яблоком раздора. При этом среди моих респондентов, нет тех, кто применял бы то или другое определение к себе. 

Политический аналитик Кирилл Алексеев комментирует базовое различение так: «Хороший русский» vs «плохой русский» — это битва ярлыков, в которой первый из них обречен на низко склоненную голову вечно оправдывающегося, а второй станет прибежищем типа уверенных в себе: «Да, мы такие! И че?». Некоторые респонденты-россияне ведут себя по отношению к термину «хороший русский» двояко: с одной стороны, он им не кажется проблематичным, с другой – отрицательная реакция других групп заставляет их держать точку зрения при себе. 

Каково же мнение у украинцев? В сети существует мнение, что не все русские плохие, но широко распространена и позиция, что «хороших русских» просто не бывает. Так, посол Украины в Берлине Андрей Мельник в интервью Frankfurter Allgemeine Zeitung,  признается, что не разделяет русских на хороших и плохих и считает их всех врагами. 

«Хороший русский» – тот, кто не в России?

Одним их камней преткновения стало отношение к эмиграции. Гарри Каспаров, знаменитый шахматный чемпион и российский политик, в интервью Настоящему Времени говорит: «Если человек остается в России, нравится ему или не нравится, он несет долю своей персональной ответственности за войну в Украине». Эти слова были моментально раскритикованы теми, кто не считает, что оставаться в России означает поддержку агрессии (например, своими налогами) и исключает борьбу с режимом. Об этом, в частности, на YT-канале «Популярная политика» высказывается бывший координатор штаба Навального в Новосибирске Сергей Бойко: “Какие настоящие борцы? То есть Антон, у которого обыски, который приходит со значком “Нет войне” в Горсовет, не боясь 15 лет, он значит, не борец?”.

Такие различия в критериях показывают, что само российское общество в целом в состоянии выделить некую группу «хороших русских», тем более имеющую конкретную организацию и лидерство. Однако в самом общем приближении, участники условно демократических дискуссий понимают, что есть те русские, которые за войну, и те, которые против нее, то есть их, соответственно, можно обозначить как «плохих» и «хороших». 

«Паспорт хорошего русского» как катализатор спора

В интервью «Ходорковский Live» известный галерист Марат Гельман так объясняет необходимость этой инициативы: «Безусловно, что для людей, которые могут сегодня каким-то образом доказать свою оппозиционную деятельность делаются исключения, мы хотим эти исключения расширить до в целом большого количества людей.»

Противоположное мнение высказал в интервью для канала вДудь известный оппозиционер Илья Яшин: «Идея мне кажется очень ошибочной стратегически именно потому, что эта идея про себя. Не про страну, не про Россию, не про Украину, не про то, как остановить войну, не про то, как сменить Путина или, там, не знаю, создать демократический институты в нашей стране. Это история про то, что собрались эмигранты и пытаются придумать как облегчить свою собственную жизнь. Главная проблема в том, что они себя противопоставляют другим. Задача политика искать точки соприкосновения и объединения. Эта идея сталкивает людей лбами».

Как видно из дискуссии о паспорте, за ней снова встает классический для оппозиции вопрос единства, теперь уже на уровне уехавших и оставшихся. Через негативную реакцию части общественности видна заинтересованность в том, чтобы эмигрировавшие не выглядели лучше оставшихся, чтобы разделение «уехал/остался» не приравнивалось к разделению «хороший/плохой». Возможно, для того, чтобы проект верификации тех, кто против режима и войны – с любыми целями, – получил больше поддержки, нужно, чтобы над ним работали обе стороны.

Дифференциация русских «третьей стороной»

Между тем, кроме «паспорта хорошего русского» уже существует практика разделения русских на «плохих» и «хороших». Например, Германия организует упрощенное получение гуманитарной визы для преследуемых властями россиян. Для ее получения кандидат, как пишет DW, «должен убедительно показать, что подвергается преследованиям». 

Что касается бытовой ксенофобии в Европе, то в разных странах она имеет продолжительную траекторию. Где-то ситуация получше, где-то похуже, однако любое местечковое проявление негатива к русским радостно подхватывается российской пропагандой, замалчивающей проявления антиксенофобных настроений. 

Интересны и более детальные инициативы по отфильтровыванию «хороших русских». Например, Грузия – одно из новых направлений массовой эмиграции россиян – поощряет такого рода правила: «Граждане России, отказавшиеся своей подписью подтвердить, что осуждают российскую агрессию в Грузии и Украине, не смогут стать клиентами Bank of Georgia». Пресс-служба банка подчеркивает, что в их практике уже были россияне, отказавшиеся подписать бумагу — и им было отказано в обслуживании. Однако, даже в целом открытая российской политической эмиграции страна может по необъяснимой причине отказать во въезде такой видной оппозиционерке как Любовь Соболь. Таким образом, вопрос «хороших русских» остается открытым и применительно к «третьим сторонам».

Есть ли у «хороших русских» будущее? 

Тут необходимо обратиться к прошлому. События Второй мировой войны и преступления нацистской Германии способствовали зарождению культуры отношения к войне, включающей безусловное негативное отношение к стране-агрессору. Как известно, в рамках этой культуры сформировалось понятие «добрые немцы» на основе довольно исключительных случаев положительного взаимодействия жителей оккупированных территорий и немецких военных, когда очевидцы сами охотно делились воспоминаниями о гуманном меньшинстве, подчеркивая конкретные случаи сохранения человечности и дружелюбия. В американской же традиции этот термин имеет скорее ироничное звучание, то есть Good Germans назывались те немцы, которые утверждали, что не поддерживали нацистский режим, храня молчание и не оказывая значимого сопротивления.

В начале нынешней войны одно время циркулировала идея, что ввиду чудовищности новой агрессии, на этот раз со стороны России, немцам «забыли» их прошлое. Однако даже сейчас гражданам Германии припоминают их «темное время», когда дело касается, например, медленного расставания с «российской газовой иглой» или задержек с поставками вооружений сражающейся Украине.

Можно прийти к печальному выводу, что российскую агрессию будут помнить долгие годы. Россиянам придётся буквально выстрадать и выстроить новое отношение к себе, изменить свое государство так, чтобы оно уже никогда не напоминало агрессивную империю прошлого. Нужно быть готовыми к долгому периоду, когда делить русских на «хороших» и «плохих» порой будут несправедливо. Поэтому оппозиции требуется скорее не формальное объединение, а сплоченность, заключающаяся в работе над совместными проектами. Так, в ходе недавних дебатов на канале Александра Плющева лидеры двух самых больших частей российской оппозиции Леонид Волков и Гарри Каспаров подтвердили стремление совместно участвовать в работе по прекращению войны в Украине и изменению политической ситуации в России. Эта же мысль звучит в статье Медузы, посвященной основным антивоенным проектам, многие из которых на деле являются примером успешного взаимодействия различных инициатив, в которых «хорошесть» русских определяется делом. 

На сегодня сложилась ситуация, когда, благодаря ее беспрецедентному развитию, на утверждение образа «хороших русских» может и должна оказать большое влияние российская оппозиция за рубежом. При этом, однако, ей следует всячески налаживать сотрудничество с теми оставшимися в России, кто не поддерживает войну, не отталкивая их от себя разными ярлыками, а, напротив, заручаясь их поддержкой при реализации тех проектов, которые могут изменить как ход войны, так и само российское общество.

_____________________________________

1. Использование угроз или военной силы против других стран под предлогом защиты того, что представляется как национальные интересы страны.