The New York Times опубликовала колонку профессора Йельского Университета, известного историка Тимоти Снайдера под названием «Это должно прозвучать: Россия — фашистское государство». По его мнению на фронтах Второй мировой войны была побеждена нацистская Германия, но не идеология фашизма. Ее суть можно сформулировать как «очищающее насилие», и до сих пор самой яркой ассоциацией этой идеологии были Гитлер и Холокост.
Россия ведет против Украины самую настоящую фашистскую, разрушительную войну. Сегодняшняя Россия отвечает большинству критериев, из которых состоит фашизм.
— Культ одного лидера (Владимир Путин);
— Культ умерших за нечто великое (победа в Великой Отечественной войне);
— Миф о былом величии империи и желание это величие вернуть;
— Мощная машина пропаганды;
— Визуальные символы как знак принадлежности (Z и V);
— Массовые мероприятия в поддержку вождя;
— Язык ненависти по отношению к конкретной группе людей.
Сходства между гитлеровской Германией и путинской Россией поражают. Как бы сложно ни было многим это принять, но Россия повторяет этот путь, сея вокруг себя страдания и разрушения. Ошибочно считать, что страна, победившая когда-то фашистов, сама не может быть таковой. До определенного момента истории фашизм не вызывал у Советского Союза особой неприязни, что следует из заключенного в 1939 году союзнического договора между СССР и Германией.
Я не разделяю позицию Снайдера и вот почему. Конечно, существующую политическую аномалию стоит определять как рашизм, а не фашизм (или национал-социализм). Вообще происходит подмена явлений за счет понятий. Называть путинский режим фашистским — это придавать ему необоснованную модернистскую значимость, льстить «гаранту» (да, ему это льстит). И главное — попытаться прожить новый исторический опыт за чужой счет (опыт XX века).
Стоит подчеркнуть, что нынешняя РФ-ия — это еще и недодиктатура. Потому что диктатура может состояться только при полной поддержке населения. А этой поддержки нет. И потому что террор, направленный против граждан, не равен даже сталинскому.
Подобного же рода обобщения-упрощения говорят об интеллектуальной лени и кризисе компетенцией, которые мы наблюдаем, увы, повсеместно. Зачем пишутся подобные колонки? Для галочки. Странно искать во всем этом глубокие смыслы и тайные знаки. Санкции — вместо тысячи слов.
Кто выступает против термина «рашизм», радикально ошибается. Это именно «рашизм», а не фашизм и (или) национал-социализм. Я буду повторять это столько, сколько потребуется. Называя происходящее фашизмом, вы нивелируете нынешние преступления власти, а также все преступления красного периода, маркируя их как некое абстрактное зло. Ибо ушедший в историческое небытие фашизм и стал абстракцией. Что не отменяет того, что тайной мечтой всякого социально закомплексованного советского человека являлся именно национал-социализм, буквально воспетый в «17 мгновениях весны».
Карго-культ, имя которому «рашизм», имел источником вдохновения несколько базовых конструктов. В основе его лежали адаптированные для местности религиозно-мифологические истории о якобы «общих предках» всех славян, их передовой культуре и славном прошлом. К этому был добавлен актуальный на тот момент культурный феномен нью-эйдж, урезанный для автохтонного восприятия.
Заложив мифологию и культуру в качестве основ, приступили к лакировке всей получившейся новодельной матрицы. В качестве внешних образов и атрибутов решили применить национал-социалистическую эстетику, специально адаптированную для советских людей в кинематографическом ключе.
Таким образом, «русская» весна» началась задолго до того как она расцвела кроваво-коричневыми цветами зла в 2022 году. А именно в 1973 году, когда сериал «17 мгновений» был запущен в прокат. Где впервые «страшный враг» был показан высокоинтеллектуальным, собранным, дисциплинированным. Что это было как не тайный комплимент, завуалированный под агитпроповскую критику? То самое показушное германофильство, по сути зависть ко всему немецкому и невозможность выносить самого себя, не став самому немцем.
Но немцами стать так и не получилось. Поэтому вместо всей этой «гибели голубоглазых богов» мы увидим вооруженный колхоз на ржавых танках и смерть евразийских лохов с лицами Гиви и Моторолы. Причем, стоит отметить, что советские любили в фашизме все левое, и во многом он и был формально левым течением. Майн Кампф — чистая анпиловщина. Однако, с точки зрения эстетики, организации и какой-либо внутренней последовательности, для советских Рейх оказался недосягаемым идеалом. Что проиллюстрировано финальным эпизодом фильма «Белый «Тигр» режиссера Шахназарова, прославившегося крайне нелепым высказыванием.
Инфантильность, инертность и обречённость здесь существуют вместе, в какой-то чудовищной синхронности. Человек только рождается, и тут же начинает стареть, буквально пятиться в смерть. Говоря о власти геронтократов, мы должны понимать, что мы имеем дело с властью инфантильной и немощной, которую верней называть не властью стариков даже, но властью старух. Отсюда дешёвые понты и истерия — демонстративное сидение на троне (конечно, нормальному властителю не нужен трон, но он нужен фетишисту (фетишистке). Нынешний символ рашизма — сгорбленная старуха с красным флагом — это идеологически-эстетический мутант. Трансформация «Родина-Матери» в «Родину-Смерть».
Стоит наконец признать, что гуманизм а-ля Эрих Фромм является профанацией. Он не содержит ничего гуманного, а просто заговаривает массовое бессознательное. Такой гуманизм антииндивидуален и тем более, антисубъектен. Он предлагает общеценности «общечеловеку». Но общечеловека не существует. Это миф. Весь XX, а теперь и XXI век мы спотыкаемся об «общечеловека», как об дохлую лошадь. А теперь эта лошадь вновь ожила, да еще и оказалась крайне опасной! С точки зрения рациональности достаточно морали. Если понимать мораль — не более, как общественную целесообразность, форму цивилизационной договоренности. Но есть и хорошие новости. В Википедии появилась статья «Рашизм», в которой псевдофилософ и идеолог нынешней власти Александр Дугин назван «фашистом». Хотя я настаиваю на термине «рашизм» в обоих случаях.
Почему еще не надо называть рашистов фашистами? Потому что им это льстит. Прибавляет того мнимого «величия», которое они хотели приобрести посредством новодельной фейковой и краденой идеологии. Кто такие рашисты? В первую очередь маргиналы. Собственно, и фашизм для XXI века — исключительно маргинальное явление, девиантность. Как политическое явление он закончился в ХХ веке.
Рашизм — это социальный и психиатрический феномен. Совокупность явлений, которыми мы называем «идеологию» и «политику» путинской РФ-ии. Мы употребляем термин рашизм, чтобы не допустить терминологической путаницы и не приклеивать к происходящему ярлыки фашизма и национал-социализма. Позднее будет придуман более точный и академический термин.
Однако, стоит заметить, что «обаяние» фашизма имеет место быть и распространяется самым странным образом. Экзистенциально потерянному обывателю подсознательно нравится идея фашизма, потому что фашизм, любая идеологизированная диктатура вообще — комплиментарны по отношению к нему. Они ставят человека с его идеями и мыслями в центр вселенной, пусть и в неудобной позе, а то и просто распинают. Но современный цивилизованный мир кажется им равнодушным, этаким «богом-чиновником», бесстрастно глядящим сквозь них. Смотрится как подкоп под основы антропоцентризма? Не глубоко ли мы копаем? Глубоко. Но иначе невозможно понять, что случилось не только с Россией, но и с миром в принципе.
И собственно, стоит напомнить дорогим телезрителям, что победа над фашизмом, помимо прочего, закончилась укреплением красного проекта на 1/6 части суши. Таким образом, вторая победа над уже фейковым фашизмом может закончиться если не глобальным красным реваншизмом на всей планете, то как минимум усилением социалистических и левацких позиций. Вспомним только о «новых пролетариях» — BLM и иже с ними, зашкаливающей политкорректности и бодипозитиве как тренде, легализующем нищету (всеобщее равенство, равенство результата, а не возможностей).
Поэтому бороться надо с тем, что есть на самом деле, а не с тем, что хочется видеть. А именно — с путинской милитаристской политикой, с политической мутацией, которую мы условно называем рашизмом. То есть, более чем важно определиться с терминологией, просто чтобы совершать правильные действия. Тактически и стратегически. А бороться с «фашизмом» — это примерно то же, что строить коммунизм. А то и одна борьба.
И вот вам доказательство. Только недавно увидела в сети пост публициста Максима Шевченко, пропитанный левацкой агитпроповской ересью и подумала, что это системный сигнал. Пусть и бессознательный. Не прошло и нескольких дней, как в Совфеде РФ призвали к денацификации всей Европы. Большевизм вылезает из могилы. На наших глазах пытаются заново разыграть противостояние большевизма нацизму («фашизму»). Только теперь уже в глобальном масштабе.
То есть, мир хотят вернуть в прежнюю матрицу, в ситуацию конца 30-х, начала 40-х годов XX века. Где действительно, если называть вещи своими именами, шла битва между большевизмом и фашизмом (национал-социализмом). Которые при этом были сущностно сходными, хоть и эстетически несопоставимыми течениями. А по сути — это была большая битва двух колхозов. Еще хочется обратно в модерн?